Батюшка и радиация

Александр Васинский, «Время-MN», 26.04.2001.

Местность, где священник о. Владимир вот уже четверть века служит Богу и людям - райцентр Новозыбков Брянской области, - с апреля 1986 года относится к зоне радиационного загрязнения, куда стронций, цезий и прочие радионуклиды попали вместе с чернобыльским облаком.

А это значит, что территория Брянщины поражена буквально пятнами. В селе Святск, которое подлежало поголовному выселению, можно было найти совершенно чистый участок, а в относительно благополучном селе Карна воткнутый в стог дозиметр и сегодня может зашкалить. В дни своего первого приезда в Новозыбков вскоре после чернобыльской аварии мне довелось наблюдать, как накануне праздника равноапостольных святых Кирилла и Мефодия группа дозиметристов делала замеры на открытых участках и особенно возле деревьев в церковном дворе Чудо-Михайловского храма, где назавтра ожидалось скопление народа. Почему-то особенно интенсивно радионуклиды накапливались хвойными деревьями, и помню, как по двору вместе ходили настоятель храма о. Владимир (в миру Владимир Михайлович Похожай) и военные "химики" - все со своими емкостями и орудиями для дезактивации. В канун грустного юбилея - 15-летия чернобыльской аварии - я разыскал старый блокнот и надумал позвонить в Новозыбков. Там ли еще батюшка со своими двумя сыновьями, которых я помню совсем маленькими? Как вообще живет Новозыбков, оправился ли от прежних потрясений, не нажил ли новых?

Что-то подсказывало мне: о. Владимир окажется на месте, хотя в тогдашний мой приезд ситуация в городе складывалась драматично. Люди добровольно уезжали тысячами, и никто их не осуждал, а многих сельчан - тех выселяли из "грязных зон" принудительно, с милицией. Естественно, что перед батюшкой тоже стоял вопрос, оставаться ли в зоне загрязнения или подыскать место служения "почище" (тем более что ему предлагали большой приход в радиочистом Брянске).

Но, наверное, в понимании священнослужителя "чистота места" не всегда бывает прямо пропорциональна чисто физическим и экологическим параметрам. Когда о. Владимир едет в "загрязненную" деревню Каташи отслужить панихиду по новопреставленной Тамаре или крестит в СИЗО перед этапом осужденного за убийство, батюшка, наверное, пребывает в особом качестве чистоты, возможно, тем большей, чем меньше он задумывается о "загрязнении" среды своего служения. Можете понять мое волнение, когда, позвонив на днях в Новозыбков, услышал в трубке знакомый голос. Отец Владимир. Владимир Михайлович. Батюшка. Не уехал. Здесь.

При повторной встрече столько лет спустя трудно не увидеть друг в друге внешних перемен. Но знаете, что я заметил? Так получилось, что за последний год мне пришлось увидеться с несколькими героями своих старых очерков - 10-12-летней давности. И что же? В жизни почти всех произошли резкие перемены - и к худшему, и к лучшему. Двое неудачников на волне перестройки взлетели в бизнесмены. Один (из номенклатуры) все потерял. Которые (из интеллигентов) мыкались, те или уехали, или стали мыкаться еще больше.

А вот у батюшки, можно сказать, ничего не изменилось. Наверное, духовное лицо и должно быть - по своему статусу - меньше подвержено конъюнктурным метаморфозам эпохи. Ведь для батюшки с точки зрения вечности и вечных истин даже смена общественно-политического строя есть в известном смысле промельк очередной мимолетности... Наш разговор происходит в крестильне среди икон. Узнаю, что батюшка еще тогда, 15 лет назад, предлагал матушке с детьми уехать в безопасное место, а он бы приезжал к ним...

- Но матушка моя не согласилась, - говорит о. Владимир. - Сам я не мог уехать. Как? Бросить церковь, прихожан? Что ж они скажут?.. Да и как уеду, значит, кого-то другого пришлют, а ему-то как? Не-е-т, если бы все уехали, и я б, пожалуй, уехал. А так... нет.

Вот так и живет и по-прежнему служит Богу и пастве наш батюшка на территории, где, быть может, больше, чем в других местах, люди нуждаются в благодатных и самоотверженных примерах. Говорю не только об о. Владимире, но и о светских отцах города, о врачах, о коммунальщиках, о ликвидаторах, учителях, не покинувших в беде город и много сделавших для преодоления последствий аварии. Подвиг одно то, что 96 проц. домов перевели на газ (чтобы люди не топили облученными дровами), наладили снабжение населения качественной артезианской водой и заасфальтировали 75 проц. дорог (а это важно, поскольку пыль является концентратом и разносчиком радиоактивной заразы).

Замглавы райадминистрации Виталий Рожков говорил мне, что настоятель Чудо-Михайловского храма о. Владимир Похожай слывет у них "одним из главных реабилитационных факторов в системе морально-оздоровительных постчернобыльских мероприятий". Что правда, то правда. Я даже не о том, что при церкви кормят неимущих, поддерживают дом престарелых и детский приют, распределяют гуманитарную помощь из Германии и Швеции. Важна повседневная служба, исполнение треб, исповеди и беседы... Один Бог знает, сколько принимает он в свою душу людских слез, обид, жалоб, надежд, треволнений. Иной раз батюшке жалуются на начальство, на безработицу, на невыплату пособий. И он идет в местный Белый дом, ходатайствует. Не должностей же для людей просит, а самого необходимого. Одним тем, что бедных подкармливает, избавляет их от нужды ходить по лесам за грибами и ягодами. В здешних местах ходить "по грибы" - это все равно что ходить "по гробы": боровички и лисички аж светятся при передозировке. (А, к слову, было время, лесничества заготовляли "лисичек" на экспорт, в Англию баночки отправляли).

Не всегда, конечно, удается добиться у начальства положительного решения, потому что местное начальство если и всесильно, то только в районном масштабе. Что может сделать тот же глава райдумы Иосиф Каплун, если покрытие многих медицинских и социальных льгот, предусмотренных федеральным бюджетом, перекинули на местный бюджет, то есть за счет тех, кто пострадал от Чернобыля. Слава Богу, что регулярно приходят ежемесячные 60 рублей (называемые в народе "гробовыми") и 404 руб. "компенсаторных" на одного человека, проживающего в зоне загрязнения.

Иосиф Каплун по профессии доктор, он заслуженный врач России. Кроме роста онкологических заболеваний на территории района, его беспокоит резкое увеличение психических патологий. В Новозыбкове больных этого профиля в 4 раза больше, чем в "чистых районах". И не последней в ряду тех, кто поддерживает душевное равновесие людей, снимает последствия всякого рода стрессов, стоит фигура батюшки с крестом, с кропящей кистью и духовным словом утешения.

Рад был снова увидеть матушку Любовь Николаевну, она в свое время закончила в Брянске музыкальное училище по хоровому пению и при Чудо-Михайловской церкви вот уж не один десяток лет трудится регентом. О священническом поприще помышляет и старший сын батюшки - одиннадцатиклассник Серафим. Назван он так, как вы догадались, в честь преподобного Серафима Саровского. Тут целая история: у о. Владимира и Любы восемь лет не было детей, просто трагедия была, и вот... Молились они Серафиму Саровскому.

...Мне уезжать, разговариваем с батюшкой о нынешних временах. Он не то что не одобряет многих новаций, но говорит, что не все из них должным образом подготовлены и потому оборачиваются своей противоположностью. Он приводит пословицу:

- Иному дай волю - заведет в неволю.

Договорить нам, как всегда, не дали: у батюшки дела не переводятся. Приехали из села, просят успеть пособоровать умирающую... Батюшка запрягает в бричку мерина по кличке Барин, прощается, берет с собой свой старый походный саквояж с кадилом, требником, свечами... Саквояж его внешне очень похож на знаменитые саквояжи земских докторов, только в тех лежал инструментарий для лечения телесных недугов, а у батюшки - во исцеление души.

Исцеляет он таинством силы невидимой и пронизывающей, подобной радиации, только с противоположным знаком, - не такова ли природа благодати?

другие статьи...