Материал опубликован в журнале «Точка!» (г. Брянск), №1, 2013 г., в рубрике «Я помню: повседневная жизнь».
Рассказывает Яков Иосифович Фельдман (92 года), всю жизнь проработавший начальником бюро инвентаризации в Новозыбкове.
Заготовщик верха обуви
Я помню себя с конца 20-х годов прошлого века. Тогда Новозыбков большей частью всё ещё оставался городом старообрядцев и евреев. Храмы старообрядцев тогда власти лишь начали ломать. Мой брат ходил в государственную еврейскую школу-семилетку имени Свердлова, — вскоре ее закрыли. Жизнь в городке была тихая, смирная, без ярких событий.
Наша семья снимала часть дома у владельца Митрофанова на Набережной, напротив озера Зыбкое. Детей было шестеро, работу имел только отец. Человек он был малограмотный, неразговорчивый, большой трудяга. Профессия его называлась «заготовщик верха обуви». Вначале ему частник заказы давал, потом — обувная артель «Коминтерн», в которую он поступил. У отца был дома высокий стол, на котором он и работал. Вырезал союзки, если надо — изготавливал верх сапога, но целиком изделие никогда не делал. Я думаю, он и не умел, такое было тогда разделение труда. Кожаная обувь тогда была только у городских, крестьяне обычно в лаптях ходили. Да, да и после революции! Денег на кожаную обувь у них не было.
На одном коньке
Мы жили бедно, одевались скудно, — я в домотканых штанах и рубашке в первый класс пошёл, но всё же ели мясо три раза в неделю. Обычно пять-семь семей объединялись и сообща покупали телёнка, козу или гуся. Так выходило значительно дешевле. Были заводчики, на озере тогда гусей и уток держали во множестве, ну и продавали тем, у кого деньги были. Дни рождения в семье мы не отмечали, как и, к примеру, Новый год. Зато в школе ставили ёлку.
У меня был один конёк. Не помню, откуда мне достался. Привязывал его верёвкой и на одной ноге зимой по озеру катил, другой — отталкивался. Весело! Летом мы играли в крокет, игру ныне совершенно забытую.
Первое чудо
Голод 34 года помню по тому, как отец весной стал опухать. Это я позже узнал: на работе ему какую-то похлёбку давали, но он не ел, домой нам в горшке приносил. Про голод в деревнях рассказывали страшные вещи, но мёртвых тел в городе я не помню. А с нами чудо случилось. Старший брат нечаянно приметил в ручье за старой баней золотое колечко с камешком. Принёс домой, камешек оказался небольшим бриллиантом. В Торгсине за это кольцо матери дали мешок пшена, это пшено нас и спасло от смерти. Я хорошо помню сам мешок — плотный, из толстого холста. Из пшена мать варила каши, толкла и делала бабки. Я ещё Колю Громыко друга своего по школе подкармливал.
Так что спас нас этот мешок да корова Машка. Если б не корова, то точно сдохли. Машка давала молока немного, восемь литров в день. Тогда в Новозыбкове было два больших стада, но сами мы коров не пасли. Обществом нанимали пастухов, были тогда люди победнее, чем мы. Сено покупали — родители особо собирали деньги — по осени на Сенном базаре у крестьян. Самим тогда его накосить было негде, вся земля поделена, не сунешься. Впрочем, в Новозыбкове всё же давали карточки (полкило хлеба с остьями в день на работающего, — у нас был один работник, и триста граммов на иждивенца). А в деревне никаких карточек не давали.
Учёный
У меня в детстве была кличка «Учёный», потому, что очень читать любил. Возьму в библиотеке книжку про Пинкертона какого-нибудь и со свечкой на печку. А мать ругается, что я зря свечку жгу. Между прочим, много позже, после войны, я и жену себе нашел в новозыбковской библиотеке, — она там работала.
Проявлений антисемитизма я в ту пору не помню. К тому же, Новозыбков был русским, а не украинским городом. У меня все друзья были русские. Родители меж собой говорили на идиш, а с нами на русском. Идиш похож на немецкий, так что позже у меня с немецким языком не было никаких проблем.
Все наши учителя в школе были, так сказать, старого призыва. И как теперь понимаю, очень профессиональные. Михайлец, дядька с огромными усами — по химии, по естествознанию — Вишневецкая, по русскому и литературе — Чекалова. Мы учились с удовольствием. В начале тридцатых годов классы попробовали делить — на классы мальчиков и девочек, но потом от этой идеи отказались. В Новозыбкове было семь школ. Учебники мы покупали один на несколько учеников, да их и непросто было купить.
Улица на улицу
Была забава — бились улица на улицу. Наша Набережная дралась с улицей Нариманова, Урицкого. А в районе у станции жили совсем чужие люди, мы туда не ходили. Дрались до первой крови. Между прочим, у нас на улице предводителем была Роза Хайкина. Отчаянная! Она потом стала примой в передвижном еврейском театре. Вышла замуж за главного режиссёра.
37-й год нашу семью миновал. Родители малограмотные, завидовать им было не в чем, и потому писать на них некому, газету мы не выписывали — не по средствам. Позже понял, что тогда брали, в первую очередь, людей грамотных, партийных чиновников. Грубо говоря, тех, кто «высовывался», — подравнивали, так сказать, пейзаж.
Первый костюм
Первый костюм мне построили у знакомого портного к выпускному вечеру в мае 1938 года. Он был из солдатского сукна, покрашенного в коричневый цвет, добытого в Клинцах с местной фабрики. Тогда ж просто так ничего нельзя было достать. Ткань была такая грубая, что Лиза Дыскина, девушка, с которой я дружил, предупредила, чтоб я близко к ней не подходил в этом «кусачем» костюме. Она в войну ушла в партизанский отряд и погибла. Ну, а я тогда был счастлив — первый в жизни костюм. Я неплохо учился, но отличником не был. Все наши отличники — четверо — позже погибли в войну.
Летом в 1938 я уехал ещё с четырьмя друзьями поступать в Москву, в институт транспорта имени товарища Сталина. Мы сдали экзамены, но не были зачислены из-за отсутствия общежития. Что делать? Но там в Москве нас перехватил вербовщик из Белорусской сельхозакадемии. И уговорил. Она находилась в городке Горки Могилевской области. Я стал учиться на землеустроителя, хотя ранее для себя вовсе этого не планировал. Потом оказалось — профессия на всю жизнь. Как раз в тот год была введена плата за учёбу в вузе, для провинции — 150 рублей. Отец дал деньги, он тогда зарабатывал 500 рублей в месяц.
Второе чудо
Перед войной в Новозыбкове я бывал наездами, нечасто. Много позже я узнал, что наша семья осталась живой чудом. Старики сомневались, надо ли уезжать неизвестно куда, говорили, что в Первую Мировую в 1918 году немцы вели себя в Новозыбкове прилично. Но тут по московскому радио человек, оставшийся в живых, рассказал о массовых расстрелах евреев под Минском. Оказалось, это знакомый моего дядьки. Это было второе чудо. Тогда наши собрались и ушли. Они пешком дошли до Саратовской области. Отец там работал конюхом в колхозе. А те, кто остались в Новозыбкове, были вскоре фашистами уничтожены. По официальной справке, под городом было расстреляно 2512 евреев. Но, думаю, убитых было больше. Мой старший брат погиб на фронте. И я был призван, но остался жив. Вообще из нашего выпускного класса погиб каждый второй.
На всю жизнь
После войны вернулся в Новозыбков. Мне предложили в горкомхозе должность заведующего бюро инвентаризации. Как позже оказалось, получил работу на всю жизнь. Правда, в партию, хоть я и был начальник, пусть и небольшой, — не вступил. Каждый раз, когда предлагали, говорил, что пока не достоин. А ещё нам повезло. Архив по инвентаризации (общие планы города, планы домов) — пять мешков документов — в войну перетащила к себе домой и сохранила сотрудница бюро Катя Сыромятникова. Этот её поступок, конечно, позже никем не был поощрён. Но не наказали, не посадили, и то счастье. В этом бюро нас работало трое, мы очень много работали, но справлялись. Зато, когда ушёл, в бюро набрали 12 человек, и говорят, сегодня там очереди!
Женился
В 1946 году я женился. Тогда не было обычая широко отмечать такие события, да и не на что. Я нашёл съемную квартиру. Вся свадьба — нас двое и друг-фронтовик, свидетель. На столе — бутылка кагора, варёная картошка да селёдка. Нормально! Я легко пережил два обмена денег в 47 и 61 годах, потому что у меня никогда даже сберкнижки не было. Помню, объявили обмен, я отправился в парикмахерскую и последнюю красненькую тридцатку на стрижку потратил.
Кстати, про отмену карточек в 47 году многие сегодня неточно вспоминают. Мол, карточки отменили, и всё сразу появилось. Вовсе нет. Тут же резко повысили цены, и везде и за всем возникли очереди. По ночам стояли. И моя жена стояла. За мукой, за сахаром. По крайней мере, в Новозыбкове именно так было.
Непьющий
Что сложного было на моей работе — я был малопьющий. Уже тогда, с пятидесятых годов, на всех мероприятиях взялись крепко выпивать, ну и начальство, в первую очередь. В райисполкоме я был единственный еврей. Но не в этом дело, а в том, что не пить было нельзя, иначе со всеми рассоришься. А для меня это мука. Прихожу домой, а жена, извините, уже ведро приготовила.
Сегодня часто ругают чиновников. Коррупция, незаконные доходы. А тогда в провинции этого практически не было, боялись люди тюрьмы и сумы. Моя зарплата всегда была скромная. Телевизор мы смогли купить только в 65 году, а до этого мои дочери ходили на телевизор к соседу Соловьеву. Он был дамский парикмахер и зарабатывал очень хорошо, уж точно больше меня, чиновника. К нему на дом женщины приходили делать перманент. Все хотели быть красивыми…
Записал Ю.Ф.
Странно… Если Соловьев — Аркаша, то он был мужским мастером. А мама моя — Людмила Фёдоровна — была одним из лучших дамских парикмахеров в городе. Работала с утра до ночи. Но жили мы почему-то не очень….
Интересная история.
К вопросу о сытной и беззаботной жизни в СССР. Все помнят сравнительно тучные семидесятые, но забывают о десятилетиях до, и десителетии после них. Мой отец рассказывал примерно о том же пероде точно то же, что и Яков Иосифович. Повеселило недоумение его очередями в бюро. При нём рынка жилья не было, строительного бума не было, приватизации жилья, не говоря о чернобыльской программе по выкупу домов и квартир.
«Салон» Аркадия Соловьева находился в доме, где раньше была музыкальная школа, как раз напротив бывшей синагоги на Красной. В том доме, тогда еще деревянном, рядом находился хлебный магазин. Аркадий дружил с моим отцом, почему я его хорошо помню, и стригся я у него тоже. Интересно, а где жил Я.И., потому что фамилия Фельдман в Новозыбкове была очень распространенной, да и лицо мне его знакомо.
Костя, привет! Яков Фельдман — мой дядя и жили они на Набережной в красном доме, который сегодня разрушен и впреди лежит спиленное дерево. Там же жил и Аркадий Соловьёв,умерший пару лет назад. Да, действительно, он был мужским парикмахером, но иногда принимал и женщин. Фотографию их дома я пришлю отдельно.
С момента постройки новой гостиницы он работал в ней, и мама отсылала меня стричься именно к нему, говоря, что она — дамский мастер, а мальчику надо стричься у мужского. И стоило сиё удовольствие 50 копеек
да,я помню парикмахерскую,где меня года в 2 обстриг под 00 мой дядя Аркадий(недавно умер в Израиле),жена которого Фельдман Фаина родная сестра Якова Фельдмана.Жили мы сначала по Ул. Набережной 22,где жили в одном доме мой дедушка с семьей дочери, а в другом мы,сейчас там говорят все заросло травой.Азатем мы жили на той же улице,но номер 11 и каждый вечер ходили смотреть телевизор к Соловьевым и не только мы там собиралось не мало соседей.
В статье есть некоторые ошибки, папа большую часть жизни работал в архитектуре , когда архитекторами были Евмененко,Богатырев ,Комарова.
В Израиле, наверно, люди дольше живут, так давно это было. Вполне возможно, что еще живы другие старожилы, которым есть что вспомнить. Вот недавно на заседании клуба краеведов читали письмо из Германии нашего земляка, ветерана новозыбковского спорта, выпускника биофака НГПИ 1960 г. Семена Гамбурга. Очень интересные вопоминания. А вот семьи с фамилией Фельдман жили еще на углу Нижней и Верхней, глава работал фельдшером на скорой помощи, его сын учился в 5-й школе. Вторые — на углу Наримановской и Бульварной. Михаил, их сын, по-соседски, переписывается со мной, живет сейчас в Уфе.
фамилия Фельдман в Новозыбкове была только у нас . брата папы(сын Миша из Уфы) и наших однофам-в Бориса Фельдман. а в Германии. где мы живем.во многих городах есть улицы с нашей фамилией. как вспоминает папа. приветливый и опытный фельдшер был Эдельман.его сын дружил с сыновьями подруги моей мамы учительницы Щербы.
Фамилию Фельдман носили мой отец, Илья, его брат Михаил, потом, соответственно, я. и мой дв. брат Валерий, ну и наши дети… Интересно. что в России фамилия Фельдман была второй, по одиозности, после фамилии Рабинович, а в Германии это кондовая старинная немецкая фамилия, достаточно распространённая.
…даже не однофамильцы… :)
Ну да, Боря! Нашел в себе одиозность. А как же Абрамович? Фельдман — типичная немецкая фамилия (и весьма, как следует, распространенная) привнесенная переселенцами из Германии в Польшу, откуда и попала в Россию, и в анекдотах совсем не встречается. Это все равно, что утверждать, что Иванов (Сидоров, Петров) самые «одиозные» из русских фамилий. По последней переписи (и давно) их официально превзошли по распространенности Попов и Ковалев.
Не, ну фамилия Попов вне конкуренции, ясен перец! Попы, видать, плодовиты были на Руси! :) А Ковалёв=Кузнецов=Шмидт=Смит=Ковач=Ковачевич=Ковальский и так далее-самая распространённая фамилия в мире. Вот это загадочно!
Ещё в мире очень популярна фамилия Мельников — Мюллер — Миллер со всеми вариациями — Мельниченко и проч. Как пишут, связано это с наиболее важными для людей профессиями, часто потомственными.))
Попов — самая распространенная фамилия Русского севера. В наших местах она встречается не так часто. А вот в Архангельской области Поповых действительно много.
Только не надо Фельдманов приравнивать к Б.Полевому!!!
Ozen horoso pomnu wasu mamu, s D. Arkadiem u nee bili dobrie otnosenij,i familii ona po moemu ne srawniwala i ne prirawniwala.
«Девичья» фамилия Б. Полевого Кампов. Полевой-это писательский псевдоним. Так что, ваш «перевод», Игорь, не в тему. Как объяснил мой сосед по подъезду, электрик Эдди Бельке, «Feldmann ist ein Bauer», старонемецкое, архаичное название сельского хозяина, бауэра, фермера, кулака, если угодно, в отличие от Landwirt, то есть, сельхозрабочий, крестьянин. Короче, ничего аристократического. :) У моего деда был постоялый двор для крестьян, с «парковкой» для лошадей, там, где нынче привокзальный скверик, и огромный огород, шесть коров… Так что, всё по фамилии! :)
Между прочим, фамилия Попов происходит от старославянского имени Поп (можно вспомнить язычника Алешу Поповича, когда крещением Руси еше и не пахло) и лишь затем оно стало нарицательным, вроде Иван-дурак. Так-то вот!
Костя, не в порядке полемики, а просто уточнения: имена Алексей (Алёша), Илья-явно не славянские, в отличие от Добрыни, то есть, они пришли а Русь вместе с христианством. Три богатыря были уже крещены, я думаю? Поповичей в Сербии, Черногории и Хорватии как Поповых в России. С ударением на первый слог. :)
Боря, и эти шесть коров паслись на месте нынешнего паровоза!? Вернуть на место немедленно!
Вернуть-что? Коров? Дык, я согласен! :) Нет, дедово хозяйство находилось там, где вольные торговцы из Бульбонии раньше раскладывали свой нехитрый товарец, и новозыбковские пенсионеры ломились к ним по полуметровому снегу… Поздние сумерки, свет прожекторов-сюрреалистическое зрелище было… Помнишь деревянную танцлощадку у вокзала, в сквере? Вот там коровёнки и доились, примерно.
С удовольствием прочитала статью Якова Иосифовича, очень скромного и умного человека, он был моим соседом в г. Новозыбкове и я была вхожа в их семью, т.к. дружила с его дочерьми, а Лена Соловьева была моей одноклассницей Поздравляю Якова Иосифовича с праздником Днём победы!!! Желаю доброго здоровья и долгих лет
Anna,Большое спасибо за поздравление, завтра Великий день,жаль,что папа оденет пиджак с медалями только дома (живём в Германии)…. , а поздравление он получает через консульство
от президента. Обязательно передам привет Лене от вас. Вас и всех Новозыбчан сердечно поздравляем с днем ПОБЕДЫ!!!!!
ПИЗДЕЦ. Никогда Россия хорошо не жила и никогда не будет. ПРОКЛЯТЬЕ.
В те годы к парикмахера я не ходил. Стригся дома ножницами. Потом в Минске также к парикмахерам мало обращались. Строились сами друг друга. Считали парикмахеров неумеками. Студенты архитекторы стриглись мы с Дж дизайнерским подходом. Будучи в Москве с помощью двух зеркал сам себя стригу. Так же и мои друзья практикуют.
Практикуют до сих пор. Друзья рисовальщики преподаватели.